Где коммерция, там и азарт

Троицк, как центр летних ярмарок и крупных меновых торжищ, овеянных молвой о много миллионных сделках, о том, что якобы здесь «золото рекой льется», звал и манил к себе не только именитых российских купцов, западно- европейских коммерсантов, азиатских торговых гостей, но и притягивал к себе бесчисленное скопище вороватого люда, жуликов всех мастей и шулеров всяких оттенков, изворотливых ловчил, аферистов, проходимцев.

Да это и немудрено, ведь там, где колоссальные денежные обороты, где конкурентный торговый азарт, там и неизменные их спутники: алчность, необузданность, страстей, завуалированный, а то и впрямую открытый грабеж себе подобных.

Хорошо понимая широту «купеческой натуры», зная узкий круг запросов и интересов торговых воротил, градоправители Троицка, печась об увеличении городской казны, всеми мерами способствовали, как бы мы сейчас сказали, расширению сферы услуг для торговых гостей. Поощряя развитие увеселительных мест, таких как цирк, комедийное варьете, кафе-шантан с репертуаром непристойного содержания, создавая необходимые условия для гастролирующих профессиональных трупп и бродячих актеров, городские власти проявляли заботу об открытии все новых и новых питейных заведений: пивных и винных погребков, трактиров, «монополек», кабаков. Не был обойден вниманием и досуг правоверных купцов из среднеазиатских ханств и эмиратов. К услугам самых ревностных исполнителей воли Аллаха и строгих блюстителей Корана был ипподром, где проводились конные скачки — «байга» степных аргамаков, где действовал тотализатор, приносящий немалый доход денежной кассе городской управы. Не зря же полицейские чины старались пресекать попытки болельщиков обойти тотализатор, а делать негласные ставки на облюбованных ими коней, закладывая на случай проигрыша партию какого-то товара, косяк коней или отару овец.

Коммерсанты из центральных губерний и промышленных центров России разряжали свой азарт в биллиардных залах, где без крупных ставок не обходилась ни одна игра, а ловкие спецы биллиардных приемов игры в «американку» и «пирамиду», некоронованные короли биллиарда, залетные шулеры ловко выкачивали деньгу из купеческих «загашников».

На nojpe6y торговым гостям и себе не внаклад, да и городской казне не в ущерб действовали содержатели публичных домов, или, как их в просторечии называли, бардаков. Кстати заметить, что «злачных мест» в городе в ярмарочную пору действовало куда больше, чем церквей православных, мечетей мусульманских, иноверческих синагог, костелов, баптистских молельных домов, вместе взятых.

Характерна такая деталь, публичные дома под стать любым добропорядочным и благопристойным заведениям, имели свои разряды, свою клиентуру. Мелкие торговцы, лавочники, лабазники, маклеры и прасолы, мастеровые и ремесленники, приезжие сельчане и гарнизонные солдаты, иной второсортный и малоимущий люд довольствовались услугами девиц низкопробных борделей под красным фонарем, которых немало было в Банном ряду, Заречной Слободе, в других окраинных предместьях и посадах города.

Для удовлетворения более изысканных амурных страстей господ и тех, у кого поувесистее кошелек, для именитых торговых гостей, казачьей офицерской знати, сановных чиновников из столицы или губернского центра существовало первоклассное заведение полузакрытого типа. Располагалось оно в двухэтажном особняке под сводчатой крышей, что на заднем дворе биржевой гостиницы Башкирова.

В самом центре города, но не на виду у обывателей, стояло это здание с фешенебельными номерами, где юные жрицы любви всегда были готовы к встрече и ласковому гостеприимству. Гостями же, как правило, были те, кто только что с размахом покутил в ресторане «Эльдорадо», кто жаждал до конца испить чашу блудных похождений.
Если двухэтажный особняк любовных утех был в «тени» шикарного здания биржевой гостиницы, то другое не менее знаменитое и пользующееся особой славой у коммерсантов здание располагалось на самом что ни на есть видном месте — на углу Гимназической улицы (ул. им. Гагарина) и Татарского переулка (им. 30 лет ВЛКСМ). Это необычное здание стоит и поныне в целости, хотя и неважной сохранности. А необычность его заключалась как в архитектурном исполнении, так и в самом былом предназначении. В этом здании до революции располагался игорный дом-казино.

Именно здесь, как нигде в другом месте, безудержно кипели страсти, безбрежно буйствовал алчный азарт. Одни из входивших в казино за несколько оборотов рулетки становились банкротами, другие наоборот в мгновение ока набивали свои карманы не только тугими пачками ассигнаций, но и звонкой золотой валютой.

По всей вероятности неспроста, а со смыслом спроектировал безвестный архитектор казино. Волнообразное завершение стен его как бы намекает на то, что для входящих в казино может быть как взлет, так и падение в пучину разорения. Словом — каждому свое — кому прилив, кому отлив.

В казино, помимо новомодной рулетки, было установлено несколько круглых ломберных столов, предназначавшихся для игры в карты. Вполне понятно, что за этими столами собирались не пасьянс раскладывать, не в подкидного дурака играть, а здесь шла игра на деньги по большому счету, на круглые суммы.
Из всех азартных денежных игр карточная игра была самой массовой, носила в иные времена повальный характер. Вот как рассказывается об этом в одной из книг, бытописующей нравы Москвы: «Проигрывались крупные состояния, родовые имения, тысячи крепостных...» Кстати заметить, что основатели двух деревень Троицкого уезда — Мордвиновки и Николаевки (ныне с. Красное) — в прошлом столетии выграны в карты Николаем Мордвиновым у помещиков Тамбовской и Пензенской губерний и, как говорится, скопом переселены на дарованные ему монаршьей милостию земли (в нынешнем Увельском районе).

«Играли все,— рассказывается в бытописании,— старцы и юноши, чины военные и гражданские, кавалеры и дамы высшего света, врачи, штык-юнкера, поэты, студенты. По вечерам на темных московских улицах до самого рассвета ярко светились окна домов, в которых шла игра. Люди приобретали известность не подвигами на войне, не гражданскими доблестями, а за карточным столом крупными выигрышами или проигрышами».
О том, что не так-то просто было устоять против карточной эпидемии, говорят несколько штрихов из жизни нашего знаменитого земляка, писателя и баснописца Ивана Андреевича Крылова. В молодые годы, когда И. А. Крылов подвизался в журналистике и издательском деле, когда он «сотоварищи» участвовал в издании журнала «Санкт-Петербургский Меркурий», так вот тогда за вольнодумство, за непочтительное отношение к властям, за критику установленных в государстве порядков впал он в немилость императрицы Екатерины II и вынужден был влачить тяжкое бремя скитальца.

Однажды в пору безысходной тоски и одиночества, как об этом рассказывает один из крыловедов, заглянул Крылов в игорный дом на Разгуляе. «Там шла азартная карточная игра. Игроки угрюмо сидели при оплывших свечах, за большим круглым столом, напряженно глядя в карты. Время от времени тишина прерывалась равнодушным голосом банкомета, объявлявшего выигравшую карту. Крылов подошел к столу и подсел к играющим. У него еще сохранилось немного денег. Он вынул золотой и поставил его на карту. Карта выиграла. Во второй раз он уже поставил три золотых, с волнением ожидая результата... Крылов снова выиграл... Из игорного дома он унес десяток червонцев. Но счастье было изменчивым. Через несколько дней он снова появился в этом доме и проиграл все, что в первый раз выиграл. Так он втянулся в тревожную неверную жизнь игрока... Карты с магической силой влекли Крылова. Каждый раз, твердя себе на протяжении дня, что сегодня играть не будет, он к вечеру не выдерживал и отправлялся в игорный дом. Счастье то благоприятствовало, то изменяло ему. Он пытался вернуть проигранное верным расчетом, сложными математическими выкладками, однако и математика не помогала. И он, несмотря на найденные формулы, проигрывал».

И далее рассказывается о том, как стал Крылов ездить по России, испытывать счастье в игорных домах Тулы, Тамбова, Ярославля, Нижнего Новгорода, Саратова и других городов. По свидетельству современников, И. А. Крылов в картежной игре давал выход накопившейся энергии. Он не мечтал быстро и легко разбогатеть, его привлекала сама атмосфера игры, атмосфера переменчивого счастья и напряженной взволнованности. Нравилась ему беззаботная, безалаберная жизнь. Его влекли к себе дорожные встречи, постоялые дворы и почтовые станции, переполненные бывалым людом. Впоследствии И. А. Крылов сам расскажет, что был он пристрастен к карточной игре «вовсе не из корыстолюбия, но ради сильных ощущений».

Не исключено, что скитальческие пути-дороги И. А. Крылова по городам и ярмаркам России привели его и на родину, в город многолетней драгунской службы в Троицком гарнизоне его отца Андрея Прохоровича, в город первых младенческих дней баснописца. А Троицк в те годы славился не только ярмаркой, но и сопутствующими ей азартными играми.

Предположение о пребывании Крылова в Троицке следует хотя бы из его личных воспоминаний о прожитой жизни. Находясь на смертном одре, Иван Андреевич рассказал свою последнюю притчу. А была она о нем самом. Со слов Я. И Ростовцева ее записал М. А. Корф. «Когда я,— сказал Крылов,— еще в первой моей молодости был в Оренбургской губернии, мне попался как-то денщик очень хороших свойств, но всегда чрезвычайно угрюмый...» Не будем цитировать всю притчу, скажем лишь, что в ней не упоминается о Троицке, зато речь идет об Оренбургской губернии. А будучи здесь, смог ли он миновать свой родной город? Вряд ли, так как Троицк в ту пору находился в зените своей славы, затмив торгово-ярмарочную славу губернского города Оренбурга, не говоря уж о заштатных Златоусте, Челябе, Верхне-Уральске, торговые и банковские дела купечества которых были всецело связаны с Троицкой ярмаркой, коньюктурой меновой торговли.

А что касается спутников ярмарки — азартных игр, то как в Москве, других городах государства Российского, так и в Троицке на первом месте была игра картежная. Именно ей, а не рулетке отдавали предпочтение посетители казино. Играли здесь до последнего алтына и полушки, проигрывались до исподнего. Шли, как говорится, ва-банк, рискуя стать обанкротившимся изгоем общества, или наоборот, если выпадет фарт, то в одночасье оказаться обладателем богатства несметного, повели-юлем судеб людских.

К числу массовых азартных, но благопристойных игр, проводившихся в рыночную пору, были так называемые лотереи-аллегри. Это когда на какой-то одной из площадей города шел моментальный розыгрыш всевозможных товаров, бытовых вещей, когда главным был живой выигрыш: скаковая или рысистая лошадь, породистый племенной бык или корова-«ведерница».

В общем, все эти и многие другие игры, основанные па денежном азарте, являлись для купцов часами отдохновения от многотрудных и рискованных торговых сделок, являлись своеобразным досугом для обывателей. Для городской казны они были желанным и верным источником ее пополнения.

Эта статья взята из книги Евгения Скобёлкина и Искандара Шамсутдинова: «Возвращаясь к прошлому»